Неточные совпадения
Грушницкий принял таинственный вид: ходит, закинув руки за спину, и никого не узнает;
нога его вдруг выздоровела: он едва
хромает. Он нашел случай вступить в разговор с княгиней и сказал какой-то комплимент княжне: она, видно, не очень разборчива, ибо с тех пор отвечает на его поклон самой милой улыбкою.
Еще две-три встречи с дьяконом, и Клим поставил его в ряд с проповедником о трех пальцах, с человеком, которому нравится, когда «режут правду», с
хромым ловцом сома, с дворником, который нарочно сметал пыль и сор улицы под
ноги арестантов, и озорниковатым старичком-каменщиком.
Попугай вертелся под
ногами, и кто-то из нас, может быть я, наступил на него: он затрепетал крыльями и,
хромая, спотыкаясь, поспешно скрылся от северных варваров в угол.
Я на другой день вышел,
хромая от боли в
ноге, взобрался на ют посмотреть, где мы.
Остальные два старика, один — тот самый беззубый, который вчера на сходке кричал решительный отказ на все предложения Нехлюдова, и другой — высокий, белый,
хромой старик с добродушным лицом, в бахилках и туго умотанных белыми онучами худых
ногах, оба почти всё время молчали, хотя и внимательно слушали.
В результате оказалось, конечно, то, что заводское хозяйство начало
хромать на обе
ноги, и заводы, по всей вероятности, пошли бы с молотка Но счастливый случай спас их: в половине сороковых годов владельцу Шатровских заводов, Александру Привалову, удалось жениться на дочери знаменитого богача-золотопромышленника Павла Михайлыча Гуляева.
Я узнал только, что он некогда был кучером у старой бездетной барыни, бежал со вверенной ему тройкой лошадей, пропадал целый год и, должно быть, убедившись на деле в невыгодах и бедствиях бродячей жизни, вернулся сам, но уже
хромой, бросился в
ноги своей госпоже и, в течение нескольких лет примерным поведеньем загладив свое преступленье, понемногу вошел к ней в милость, заслужил, наконец, ее полную доверенность, попал в приказчики, а по смерти барыни, неизвестно каким образом, оказался отпущенным на волю, приписался в мещане, начал снимать у соседей бакши, разбогател и живет теперь припеваючи.
— Есть лучше всех на свете, красавица, полпуда навоза на ней таскается. Как поклонится — фунт отломится, как павой пройдет — два нарастет… Одна
нога хромая, на один глаз косая, малость конопатая, да зато бо-ога-атая!
Образ отца сохранился в моей памяти совершенно ясно: человек среднего роста, с легкой наклонностью к полноте. Как чиновник того времени, он тщательно брился; черты его лица были тонки и красивы: орлиный нос, большие карие глаза и губы с сильно изогнутыми верхними линиями. Говорили, что в молодости он был похож на Наполеона Первого, особенно когда надевал по — наполеоновски чиновничью треуголку. Но мне трудно было представить Наполеона
хромым, а отец всегда ходил с палкой и слегка волочил левую
ногу…
Иногда по двору ходил, прихрамывая, высокий старик, бритый, с белыми усами, волосы усов торчали, как иголки. Иногда другой старик, с баками и кривым носом, выводил из конюшни серую длинноголовую лошадь; узкогрудая, на тонких
ногах, она, выйдя на двор, кланялась всему вокруг, точно смиренная монахиня.
Хромой звонко шлепал ее ладонью, свистел, шумно вздыхал, потом лошадь снова прятали в темную конюшню. И мне казалось, что старик хочет уехать из дома, но не может, заколдован.
Досадно, что не могу тебя послушать, как Таня [Фонвизина] магически приказывает Юноше… Письмо твое меня застало;
ноге несколько лучше, но все
хромаю, когда приходится испытать процесс хождения… кажется, в первой половине ноября можно будет двинуться.
Почему-то он был сумрачен,
хромал на правую
ногу и старался как можно меньше обращать на себя внимание: должно быть, его профессиональные дела находились в это время в плохом обороте.
Старик-раскольник начал
хромать на одну
ногу, потом сгорбился, тяжело дыша, всем станом.
Теперь перед ним стоял сам «барин» — и вот к услугам этого «барина» готова не рессорная коляска, запряженная четверней караковых жеребцов, с молодцом-кучером в шелковой рубашке на козлах, а ободранная одноколка, с
хромым мерином, который от старости едва волочил
ноги, и с ним, Лукьянычем, поседевшим, сгорбившимся, одетым в какой-то неслыханный затрапез!
— Я ему,
хромому, другую
ногу перешибу!
— Мама, мама, милая ма, вы не пугайтесь, если я в самом деле обе
ноги сломаю; со мной это так может случиться, сами же говорите, что я каждый день скачу верхом сломя голову. Маврикий Николаевич, будете меня водить
хромую? — захохотала она опять. — Если это случится, я никому не дам себя водить, кроме вас, смело рассчитывайте. Ну, положим, что я только одну
ногу сломаю… Ну будьте же любезны, скажите, что почтете за счастье.
— Очень не скоро!.. Сначала я был совершенно
хром, и уж потом, когда мы гнали назад Наполеона и я следовал в арьергарде за армией, мне в Германии сказали, что для того, чтобы воротить себе
ногу, необходимо снова ее сломать… Я согласился на это… Мне ее врачи сломали, и я опять стал с прямой
ногой.
Когда на него насмотрелись и стали расходиться, он отковылял,
хромая, прискакивая на одной
ноге и помахивая здоровым крылом, в самый дальний конец острога, где забился в углу, плотно прижавшись к палям.
Кожемякин задремал, и тотчас им овладели кошмарные видения: в комнату вошла Палага, оборванная и полуголая, с растрёпанными волосами, она на цыпочках подкралась к нему, погрозила пальцем и, многообещающе сказав: «подожди до света, верно говорю — до света!» перешагнула через него и уплыла в окно; потом его перебросило в поле, он лежал там грудью на земле, что-то острое кололо грудь, а по холмам, в сумраке, к нему прыгала,
хромая на левую переднюю
ногу, чёрная лошадь, прыгала, всё приближаясь, он же, слыша её болезненное и злое ржание, дёргался, хотел встать, бежать и — не мог, прикреплённый к земле острым колом, пронизавшим тело его насквозь.
Знакомый уже нам мужик в шапке, потом высокий рыжий детина с оловянными глазами, потом кривой на левый глаз и
хромой на правую
ногу низенький мужичонка; остальные представители мужского населения находились в отсутствии.
Он
хромал на левую
ногу; утверждали, что эта
нога поддельная, а что настоящую сломали ему, при каком-то другом похождении, в Париже, зато приставили новую, какую-то особенную, пробочную.
Ее кровь — была его кровь, ее жизнь — была ему в тысячу раз дороже собственной жизни, но ее счастье — не было его счастьем; потому что она любила другого, прекрасного юношу; а он, безобразный,
хромой, горбатый, не умел заслужить даже братской нежности; он, который любил ее одну в целом божьем мире, ее одну, — который за первое непритворное, искреннее: люблю — с восторгом бросил бы к ее
ногам всё, что имел, свое сокровище, свой кумир — свою ненависть!.. Теперь было поздно.
Лошадь эта постоянно
хромала как-то на все четыре
ноги разом; идти шагом она не могла, а только перетрусывала рысцой, вприпрыжку; ела она чернобыльник и полынь по межам, чего я ни за какой другой лошадью не замечал.
Квадратное туловище сидело на искривленных
ногах, причем левая была
хромая.
Выдвинулся против него солдат
хромой, потерявший
ногу в текинской войне, и говорит сурово...
Тут я начал прислушиваться к разговору реверендиссима начальника с домине Галушкинским. Первого я не понимал вовсе: конечно, он говорил настоящим латинским; домине же наш
хромал на обе
ноги. Тут была смесь слов: латинского, бурсацкого и чистого российского языка. Благодаря такого рода изъяснению, я легко понял, что он просил за старших братьев поместить их в риторику, а меня, вместо инфимы,"по слабоумию", написать в синтаксис, обещая заняться мною особенно и так, чтоб я догнал братьев.
Он не
хромал, а, по местному выражению, «шкандыбал», то есть на одну, на правую
ногу наступал твердою поступью, а с левой подпрыгивал.
Помнится, кареты взяли с Владимирской; они были очень стары, голубого цвета, на круглых рессорах, с широкими козлами и клочками сена внутри; бурые разбитые лошади везли нас тяжелой рысью,
хромая каждая на разную
ногу.
Старичище большой и нескладный: худой, сутулый, руки длинные,
хромает — на левой
ноге плюсна обрублена по тому случаю, что, будучи молодым, шёл он ночевать к мужней жене и попал в капкан волчий, приготовленный мужем для него.
— Сколько дал? — спросил он у меня и, получив ответ, прибавил: — Хитрый варнак. Глаза закатит — слепой делается,
ногу подогнет —
хромой делается… Одного в лесу встречает тебя — горло перервет, пожалуй. А тут
ногам кланяется.
Басня говорит, будто бы все на него нападали, зачем у него оба глаза и обе
ноги целы; басня солгала, потому что не договорила всего: на пришельца нападали только сначала, а когда он обжился на новом месте, он сам прищурил один глаз и стал прихрамывать; ему казалось уже, что так удобнее или по крайней мере приличнее смотреть и ходить, и скоро он даже забыл, что, собственно говоря, он не
хром и не крив.
Но мамаша Сур оказалась женщина с предрассудками: она обратилась к какому-то известному городскому врачу, ну и понятно:
нога срослась неправильно, Альберт остался на всю жизнь
хромым.
Пошел Жилин с колодкой,
хромает, ступить нельзя, так и воротит
ногу в сторону.
Карл Миллер, брат хозяина зверинца, стоял в крошечной дощатой уборной, перед зеркалом, уже одетый в розовое трико с малиновым бархатным перехватом ниже живота. Старший брат, Иоганн, сидел рядом и зоркими глазами следил за туалетом Карла, подавая ему нужные предметы. Сам Иоганн был сильно
хром (ему ручной лев исковеркал правую
ногу) и никогда не выходил в качестве укротителя, а только подавал брату в клетку обручи, бенгальский огонь и пистолеты.
Волчков щурит глаза и начинает выпрямлять у скворца перебитую ножку. Ножка отрывается и падает на босую
ногу Хромого.
К двум часам Андрей Иванович проспался и встал веселый, ласковый. Александра Михайловна стала накрывать на стол. Она повязала свой синяк платком, усиленно
хромала на ушибленную
ногу и держалась, как деревянная. Андрей Иванович ничего словно не замечал и весело болтал с Катериной Андреевной.
Под окнами вагонов, на стороне противоположной станции, медленно прошли по шпалам два загорелых мужика. Один из них, с большою, лохматою головою, имел за спиною холщовый узел, а на плече держал косье с привязанной к нему косой; другой мужик, громадного роста и широкоплечий,
хромал на левую
ногу; у него не было ни узла, ни косы, и через плечо был перекинут только дырявый зипун.
— Вот, скотник Петр. Три недели лошадей не распутывал, лошади все
ноги себе протерли. Скотину домой гонит за два часа до заката, кнутом хлещет. Стадо мчится, как с пожара, половина овец
хромая — лошади подавили. А прогнать скотника нельзя, — «где я другого найду?»
В октябрьских боях он был ранен пулею в бедро навылет; недавно его выписали из харбинского госпиталя назад в строй; на правую
ногу он заметно
хромал.
У Степы, конечно, много готового; но и немножко
хромает на эту
ногу.
Таков был отец 3осима: «на оба глаза слеп,
ногами хром и одною рукою совсем недействителен, однако пьянствовать и бродить весьма в ночное время по околичным селам охоч».
Антоний, волосов рыжих, глазов кривых, малограмотен; да Даниил, лет около семидесяти (!), да монахини девичьих монастырей: Киево-Иорданского монахиня Анна, росту среднего, очей карих, мало насупленных, лица смаглеватого, носа керпатого, на правую
ногу хрома, глуповата, лет ей 57» (вообще не красавица).
Савецкий приметами таков: «роста мерного, волосов черноватых, лица беловатого, взору островатого, на правую
ногу хром, а говорит дерзостно и грамовато», а при том во всем цвете силы, ибо ему «лет тридцать».